Дым. Поиск любви - Страница 22

За ночь от серых туч не осталось и следа, была синь Оксаниных глаз, без малейшего бельма и солнечная радость Юли.

Мы шли в офис.

– Коля, ты ей кажется нравишься, – сказала Юля.

– А тебе?

– Мне тоже, но иначе.

– Можно более раскрыто?

– Можно, – улыбнулась она, освещая смуглые лица прохожих, – мне не так, как ей. Оксане ты интересен как мужчина и личность, а мне как личность.

– Значит, в первом смысле я плох.

– Коля! – смеялась она. – Хватит, не плох ты, и давай забудем это.

– Не могу исполнить твоей просьбы, – ответил я.

– Почему?

– Я помню всех женщин, повторяю женщин, которых в моей жизни было не много и значит тебя мне не забыть.

– Спасибо, – благодарила она, нежно лаская взглядом.

– Юля, – продолжал я, – мы во многом, как мне кажется, схожи, схожи тем, что ищем любовь, а находим секс. Ищем родную душу, а находим чужое тело. Вспоминаю вчерашний разговор с Юрой, как он говорит, ему помог гашиш увидеть, но я все-таки уверен, что это его внутренняя потребность в настоящей Любви отодвинула все на задний план и даже мощное сексуальное влечение, показав ту, чье сердце искало тоже. Без любви все безликое не имеет смысла, даже наш мир стал давным-давно противен Создателю.

– Согласна с тобой, где повстречать ее? Вот в чем вопрос.

– Главное быть готовым и она, я уверен, повстречается, возможно, в самом необычном месте.

– Наверное, только там ее и можно встретить, – вздохнула она, – но я готова и жду!

На входе в офис нам попался на встречу писающий сидя и рычащий на меня Валера. Рыкнув взглядом в мою сторону, он сухо поприветствовал Юлю, быстро исчезнув.

– Вот тип! – сказал я, – яд так и капает.

– Ты конкурент, – улыбнулась она.

– Не вижу никакой жизненной дисциплины, где бы я мог с ним сойтись.

– Дисциплина – Любовь Оксаны, где он третий год безуспешно бьется.

– Любви значит и нет, и я ему не конкурент.

– Ну, как сказать, – хитро улыбнулась она.

– Не выдумывай.

– Коля, я женщина и чувствую гораздо острее.

– Не соглашусь, – протестовал я.

– Коля, я все вижу!

– Только я почему-то нет, – смеялся я.

– Присмотрись, – отвечала она, – весь день вчера состоял из того, что я рассказывала о тебе, а она не отрывая глаз, слушала, не думая ни о чем.

– Но если немного о Стасе.

Мы рассмеялись.

В офисе всё и все на своих местах. За зеркальными дверьми шкафа вместе с куртками, шубами, прятались кредиты, счета, дети, мужья, отцы, матери, покорно ожидая конца рабочего дня, не проявляя себя без острой надобности. Улыбаясь прошел, все до единого сидели за столами с трепанированными черепными коробками, угрожающе гудела микроволновая печь, зажаривая мозги сотрудников. Юрин мозг был на месте, он сидел в кресле, еле заметная улыбка на его лице, прикрытые глаза, выражение гармонии и спокойствия притягивали меня.

– Здорово! – протянул он руку.

– Здорово! – улыбнулся я в ответ, сжимая его кисть.

В его рукопожатии, в его мимике, в каждом его движении кипела жизнь, вызывающая во мне восторг, он излучал свет, чистый свет, не затемненный фильтрами. Он знал, чувствовал мир, прикасался к токам, пронизывающих все. Для него, словно рентген взгляда, не было чего-то тайного и не познанного, абсолютно нагой я сел рядом с ним.

– Ну как? – спросил он.

– Больше чем хорошо, – ответил я.

– Другого я и не ожидал услышать от тебя, многие не понимают его, понимают по-другому – впадают в истерический смех, их мозг настолько засран, что даже дым не в силах сдвинуть говняные сталагмиты. Его слова ласкали мои уши, сильнее хорового пения.

– Вчера слушал Армина, казалось, что я в резиновом кубе, впервые увидел музыку.

– Это только вершина айсберга, – продолжая ласкать меня взглядом, говорил он. – Я вижу мысли людей, вернее чувствую их, не то, как они формулируются на уровне сознания, а самый зачаток, движок. Но это всё херня, по сравнению с тем, что курят местные аборигены, взять отца Оржака, там такая шмаль! Сплавит все, ничего не оставив после себя. Они тут, как Дон Хуаны у Кастанеды, такие же трубки, сумасшедшие смеси, если там кактусы, то тут хер знает что. Гашиш вперемешку с грибами и еще с чем-то. Люди уважают их, но в большей степени боятся, говорят что они способны трансформироваться в животных, во что я охотно верю. Оржаку отец лишь однажды, по его словам, давал покурить, с затяжки он потерял сознание, оказавшись в каком-то плотном облаке, не дававшем ему пошевелиться. Мне кажется он тогда умер и лишь, – засмеялся он, – шаманизм или ритуал Вуду, вытащил его за уши оттуда.

– Я бы рискнул, – сказал я.

– И я бы, но чувствую, мне этого не нужно.

– Возможно, и мне не нужно, но желание сделать что-то с сознанием велико.

– Авантюризм.

– Или доступный экстрим.

– Ладно, Колян, – увидев девушку экономиста по имени Светлана, – нужно ехать в «солнечный Абакан», завтра вечером буду.

Мы пожали друг другу руки, и он ушел вслед за Светланой. Юля весело о чем-то говорила Оксане, когда я вошел в кабинет

– Доброе утро!

– Доброе, Николай, – улыбнулась она, – выглядите свежо, вчера вы были каким-то замученным.

– Кстати, вчера, – говорил я, усаживаясь в кресло, – мы договорились о том, что перешли на ты.

– Действительно! Хорошо. Коля, вчера ты был каким-то замученным, – рассмеялась она, показывая ровные ряды, необычно маленьких, белоснежных зубов.

– Да, вчера чувствовал себя немного уставшим.

Юля заговорщически улыбалась.

– Может быть, у вас, у тебя это из-за скачка времени или климата. Уже не могу отчетливо вспомнить, но если мне не изменяет память, я долго не могла акклиматизироваться здесь, но вам и не нужно это, мы думаем, да, Юля?