Дым. Поиск любви - Страница 14

– Молодой человек, вы из туалета?

– Нет, – ответил я.

Она улыбнулась и прошла мимо. Я зашел в купе, всё еще думая о ней, мое внимание занимал её взгляд, взгляд старой, измученной ****и, безуспешно пытающейся оставить свое прошлое и прожить жизнь заново. Я никогда и ничего не имел против таких женщин, более того они вызывали во мне уважение тем, что были честны, не боясь людских ярлыков. Но эта же в голубом халате была не из той честной породы, а напротив, из тех, чья жизнь и была сплошная ложь. Жизнь которая требует от лгуньи ежеминутного совершенствования актерского мастерства. Мне стало ее жаль, я подумал о актёрах театра, их герои умирают вместе с опустившимся занавесом, так и она прожив свою жизнь играя не проснется в конце, а просто исчезнет не оставив ничего, кроме навыков освоенных ею, которые так же для кого то станут гибелью.

Станиславский наверно похвалил бы ее своим «верю», но не жизнь.

Вошла Юля с серьезным и даже немного суровым выражением лица, но с сияющими глазами. За эти двое суток, я заметил в ней что-то неподдающееся классификации, чего не мог разглядеть раньше. Вероятно, сняв свой деловой костюм, она так же сняла панцирь, который служил её защитой в повседневной жизни.

– Что-то не так? – спросила она.

– Нет, всё так.

– А что ты тогда так смотришь на меня?

– Пытаюсь разглядеть, – отвечал я.

– Скоро третий год как ты разглядываешь и всё разглядеть не можешь?

– Всё то время, я видел тебя другой.

– И что же ты сейчас обнаружил? – она села напротив, смотря широко раскрытыми карими глазами.

– Не знаю, возможно это то, что невозможно передать словами, а возможно и то, чего я еще не познал или просто познать слаб. Но могу сказать одно, то, что есть в тебе, безусловно, заслуживает внимания и уважения.

– Коля, зачем ты мне это всё говоришь?

– Ты спросила, я ответил.

– Но ведь это не серьезно, ты просто шутишь.

– Юля, я всегда говорю серьезно, всегда, это значит всегда, точнее сказать, я говорю то, что чувствую и думаю. Я могу при этом смеяться, улыбаться, плакать и рыдать, но это не означает, что я не честен. Я не знаю многих истин и поэтому могу как и все заблуждаться, но не лгать.

– Я всегда считала тебя другим, конечно, не таким как все, но сейчас ты с каждым днем всё сильнее начинаешь удивлять меня, я даже скажу больше, ты пугаешь меня. Я беззащитна перед тобой, и я этого боюсь, – сказав это, она потупила взор и замолчала.

– Юля, а пойдем-ка пить кофе и позавтракаем, – сказал я, давая ей возможность ухватиться за моё предложение, вытащив себя из нахлынувших мыслей и чувств.

– Конечно, пойдем! – ухватилась она, взглянув на меня, как мне показалось не много влажными глазами.

Она накинула спортивную кофту и мы, не задерживаясь, отправились в вагон– ресторан.

Несколько столиков были заняты, за одним сидели всё те же молодые люди, которых мы встречали вчера, двое мужчин, порядком пьяные и мужчина с женщиной молча, не отрывая взгляд от блюда, поглощающие завтрак. Мы заняли столик, расположенный в углу, максимально удалившись от остальных посетителей. Заказали два кофе, два салата, она «Цезарь», я «Гранатовый браслет» и порцию омлета. Мы молчали, она не отрывала взгляда от TV, а я мастерил кораблик из салфетки. Принесли заказ.

– Приятного аппетита, – сказал я.

– Спасибо, тебе тоже, – не встречаясь со мной взглядом, ответила она. Ели молча, о еде я не думал, не чувствовал вкуса, словно пластмасс, она погружалась в меня. Я думал о ней, о том, что её так беспокоит. Покончив с салатом, она заявила, шокировав меня:

– Я хочу напиться!

– Зачем это? – задал я глупый вопрос.

– Просто хочу и всё! – ответила она, посмотрев глазами наполненными решимостью, будто она отважилась на что-то крайне экстремальное.

– Самая честная мотивация. У меня такой нет, но я последую твоему примеру.

– Спасибо, я пьяная как дура, – наконец улыбнулась она.

– Ничего, я и трезвый не умен, так что мы поладим. Что пить будем?

– Коньяк, – ответила она.

– Юля, мне кажется, нужно идти в купе.

– Конечно, – согласилась она.

Я купил бутылку «Remi Martin», плитку шоколада и несколько лимонов, которые любезно нарезала официант, сложив их на пластиковое блюдце.

– За что пьем? – спросил я, наполняя рюмки.

– Давай без тоста, – грустно ответила она.

– Давай, – согласился я.

Юля одним махом опустошила рюмку, продемонстрировав серьезность своего намерения напиться. Я выпил следом.

– Знаешь, Коля, – начала она говорить, пристально взглянув, – сегодня ты говорил как Андрей: «Давай еще выпьем».

Ничего не говоря, я вновь наполнил рюмки, мне стоило только поставить бутылку, как она взяла рюмку и, не мешкая, выпила.

– Я сейчас заплачу, – сказала она.

– Ну и что в этом такого?

– Я не хочу плакать при тебе, – говорила она, глаза её наполнились слезами.

– Я уйду, – сказал я вставая.

– Нет, Коля, – она подскочила, нежно коснувшись моего плеча, я сел, она тоже, и в ту же секунду из её глаз брызнули слезы, – Коль, – смотрела она на меня глазами полными слез, – я поплачу и всё пройдет.

Я молчал, не отводя от не глаз, я не знал, кто этот Андрей, и почему она вообще сейчас проливает слезы, но глядя на нее, у меня возникало схожи с ней состояние, появился ком в горле и в любую секунду из моих глаз, могли пролиться слезы вслед за ней.

Я сел рядом с ней, она взглянула мне в глаза, я обнял её, и в ту же секунду она разрыдалась по-настоящему, пряча лицо в моей груди. Я гладил её голову, чувствовал запах русых волос, вздрагивающее тело, чувствовал не дающую ей покоя боль, крепко вцепившуюся в её сердце. Чувствовал что-то непоправимое и нависшее над ней. Моё сердце обливалось кровью, я проклинал всех и вся, кто своими действиями ранит сердца людей, я проклинал себя, я ненавидел себя, то ничтожество, не способное, что-то изменить, помочь ей.